Московско-тартуская семиотическая школа. Тартуско-московская школа Московско тартуская семиотическая школа

В конце XIX начале XX вв. потребность в необходимости создания науки о знаках получило предварительное решение в трудах Пирса, Морриса и Соссюра. Представления о сущности семиотики у Пирса и Соссюра были довольно разными. Пирс видел в семиотике «универсальную алгебру отношений», что равносильно разделу математики. Соссюр назвал науку о знаках семиологией, она «явилась бы частью социальной психологии».

Базовым понятием семиотики является понятие знака, но знак понимается по-разному в различных интеллектуальных сферах: то как материальный носитель другой сущности - философская традиция, восходящая к Ч. Моррису и Р. Карнапу -, то как двусторонняя сущность, после «Курса общей лингвистики». Элементы двусторонней сущности получили различные названия: материальный носитель - это «означающее», «план выражения», «форма». Синонимами «означаемого» выступают термины «содержание», «план содержания», «значение», у Фреге - «смысл».

Работы Ч. Пирса, Ч. Морриса и Ф. де Соссюра подготовили переход к новым направлениям исследований в сфере семиотики. Начиная со второй половины 20 в. появляются семиотические исследования в разных научных дисциплинах, проводятся конференции и летние школы по семиотике. Одна из таких школ называется Московско-тартуская семиотическая школа. Основателем и признанным лидером этого направления принято считать Ю.М. Лотмана (1922-1993). Участниками этого направления были Вяч. Иванов и Б. Успенский, Б. Гаспаров и С. Аверинцев, А. Жолковский и И. Мельчук и другие известные ученые. Первоначально исследования проводились в рамках чисто филологических исследований. Но даже эта казалось бы общая для них платформа имела свои персональные отличия. Если для Ю.М Лотмана - это русская литература прошлых веков, для Б. Успенского - русский язык в достаточно отдаленный период, для Вяч.Вс. Иванова - хеттский язык, интересы А. Жолковского и И. Мельчука - это современная лингвистика в ее информационном аспекте. Требовался общий подход, который удовлетворительно объединил бы специфику представленных «материалов». Таким объединяющим свойством становится теория культуры, но сформулированная как семиотическая теория культуры. Культуру прошлого можно изучать только по текстам, именно поэтому появляются в качестве самостоятельных областей науки новые направления: «лингвистика текста» и «культурология». Вот как пишет о значении культуры в жизни человека Ю.М Лотман: «Мы живем в мире культуры. Более того, мы находимся в ее толще, внутри нее, и только так мы можем продолжать свое существование. Отсюда важность понятия «культура» и, одновременно, его трудность для определения. Трудность эта не только и не столько в комплексности и многогранности этого понятия, а в том, что оно имеет исходный, первичный характер. ... Культура есть устройство, вырабатывающее информацию. Подобно тому как биосфера с помощью солнечной энергии перерабатывает неживое в живое (Вернадский), культура, опираясь на ресурсы окружающего мира, превращает не-информацию в информацию.»

Как сказано раньше, начало семиотики заложено в двух научных традициях. Первая восходит Пирсу-Моррису, основу второй положила работа «Курс общей лингвистики» Ф. де Сос- сюра. Ю.М Лотман добавляет ко второй традиции «Пражскую школу». По мнению Ю.М Лотмана в этих направлениях есть важный общий признак: «за основу берется простейший, атомарный элемент, и все последующее рассматривается с точки зрения сходства с ним. Так, в первом случае в основу анализа кладется изолированный знак, а все последующие семиотические феномены рассматриваются как последовательности знаков. Вторая точка зрения, в частности, выразилась в стремлении рассматривать отдельный коммуникативный акт - обмен сообщением между адресантом и адресатом - как первоэлемент и модель всякого семиотического акта.» Заметим, что так называемый «атомарный элемент» является чрезвычайно важным. Без него не было бы и дальнейшего продвижения, а кроме того их вычленение и фиксация являются эвристической необходимостью. Разумеется, четкое фиксирование «простейших, атомарных элементов» не предполагает их функционирования в изолированном виде. Точно так же модель коммуникации Р. Якобсона:

Рис. 16

представляет собой упрощенный вариант коммуникации, требующий дальнейших уточнений. Одним из таких уточнений является тезис Ю.М Лотмана: «Фактически подмена термина „язык“ термином „код“ совсем не так безопасна, как кажется. Термин „код“ несет представление о структуре только что созданной, искусственной и введенной мгновенной договоренностью. Код не подразумевает истории, то есть психологически он ориентирует нас на искусственный язык, который и предполагается идеальной моделью языка вообще. „Язык“ же бессознательно вызывает у нас представление об исторической протяженности существования. Язык - это код плюс его история.». Всё верно, вот только, если занимаешься семиотикой следует обратить большее внимание на термин «код». Всё-таки хотя бы некоторое отличие от лингвистики и литературоведения.

Занимаясь семиотикой, мало сказать, что «Семиосфера есть то семиотическое пространство, вне которого невозможно само существование семиозиса.» . Но даже сказав это, надо добавить, что семиосфера понимается не как независимое от человека, а как порожденное им. Если биосфера, о которой пишет Ю.М. Лотман возникла независимо от человека, то ноосфера и семиосфера - это творения человека. Нет человека - нет ноосферы и семиосферы.

Трудно себе представить, чтобы Ю.М Лотман рассматривал научный метод в качестве интуитивного, но посмотрим, что он сам пишет по этому поводу: «Понятие семиосферы связано с определенной семиотической однородностью и индивидуальностью. Оба эти понятия (однородность и индивидуальность), как мы увидим, трудно определимы формально и зависят от системы описания, но это не отменяет их реальности и хорошей вы- деляемости на интуитивном уровне.» [Выделено полужирным шрифтом мною - ОК.].

Аналогичных примеров можно найти довольно много, например, «иносемиотические тексты» - примеры отсутствуют, несколько строчек ниже - «семиосфера есть семиотическая личность», раньше семиосфера определялась как «семиотическое пространство». В следующем предложении Ю.М Лотман понимает под личностью конкретного человека: «например, жена, дети, несвободные слуги, вассалы могут в одних системах включаться в личность мужа, хозяина и патрона, не имея самостоятельной индивидуальности, а в других - рассматриваться как отдельные личности.» Этот исторический факт можно рассматривать как определенный культурный уклад. Что касается семиотики, то каждый человек выступает знаком своей деятельности, артисты, например, суть знаки тех образов, которые они исполняют.

Хотелось бы также знать из чего складывается у Ю.М. Лотмана «семиотическая ситуация» . Простая декларация и никаких пояснений.

Таких примеров можно приводить еще много, приведу последний пример: «Семиосфера имеет диахронную глубину, поскольку она наделена сложной системой памяти и без этой памяти функционировать не может». Первоначально семиосфера была заявлена как абстрактное образование, теперь декларируется владелицей памяти.

Семиотические школы и направления, профессиональные объединения и группировки ученых, в той или иной степени изучающих явления семиотики в разных сферах деятельности. Семиотика – это наука, изучающая строение и функционирование знаковых систем . Сама семиотика как отдельная область науки формировалась в начале второй половины XX в., но лишь в 1969 году в Париже при активном участии Р. Якобсона, Э. Бенвениста и К. Леви-Строса было решено создать Международную организацию семиотических исследований (IASS). Официальным периодическим изданием этой ассоциации стал журнал «Semiotica» , а его главным редактором - Т. Себеок . Первым президентом ассоциации стал Э. Бенвенист , а генеральным секретарем - А. Греймас .

В настоящее время в США выходят журналы: «Ars Semiotica. International Journal of American Semiotics» . Существует специальный европейский журнал по семиотике: «Semiotics and Mentalities. European Journal for Semiotic Studues», Wien - Barselona - Budapest - Perpignan. Журналы семиотического направления выходят в Канаде, Бразилии, Эстонии, Италии, Израиле, Германии, Австрии, Норвегии и других странах.

Школа Юрия Михайловича Лотмана основана на структурно-семиотическом подходе к изучению культуры и произведений искусства. Ключевое понятие культурологической семиотики – текст, понимаемый как универсальное культурное явление , символ культуры. Носителем кода культуры является человек и как творец (автор) культуры и воспринимающий её активный субъект. Тексты культуры служат также генераторами новой информации. Тексты – это хранители культурной памяти.

Ю.М. Лотман и его школа опирались на достижения западной семиотики. Определение «семиотика» и «семиотический» к концу XX века постепенно вытеснило некоторые прежние именования соответствующих областей исследования (такие, как «знаковые системы» или «структурная поэтика» ). Как пишет один из основоположников семиотики Ч. Моррис , «отношение семиотики к наукам двоякое: с одной стороны, семиотика - это наука в ряду других наук, а с другой стороны – это инструмент наук». Как метод семиотика используется практически во всех исследованиях человеческой деятельности. Так, существуют исследования семиотики городской дороги, семиотики гадания, семиотики театрального пространства, семиотики жестов, семиотики туризма, семиотики масок, семиотики часов и зеркал и др. Рассматриваемая как наука, семиотика сопоставима практически со всеми науками о человеке. Например, широко представлены исследования на тему «семиотика и психоанализ», «семиотика и народная культура», «семиотика и исследования литературных текстов», «семиотика и прагматика», «семиотика и лингвистика», «семиотика и теория катастроф», «семиотика и теория прототипов» и др.

Среди «основоположников» семиотики - Ч.С. Пирс, Ф. де Соссюр и Ч. Моррис.

Чарлз Сандерс Пирс (1837-1914 г.г.) был логиком; его работы по семиотике стали известны уже в 1930-е годы. Пирсу принадлежит разделение семиотических знаков на индексы (знаки, непосредственно указывающие на объект), иконы, или иконические знаки (знаки с планом выражения, сходным с феноменом изображаемой действительности) и символы (знаки с планом выражения, не соотносящимся с обозначаемым объектом). Пирс различал экстенсионал, т.е. широту охвата понятия (множества объектов, к которым применимо данное понятие), и интенсионал, т.е. глубину содержания понятия. В анализе предложения им были введены понятия Субъекта, Предиката и Связки; при помощи понятия Связки, играющей важную роль в его теории, Пирс обозначал противопоставление (в современных терминах) предложения и высказывания.

Судьба Фердинанда де Соссюра (1857-1913 г.г.) сходна с судьбой Пирса - оба жили в одно время, их труды получили признание после смерти. Одно из основных положений семиотической теории Соссюра - трактовка знака как двусторонней психической сущности: понятие + акустический образ . Знак становится таковым, когда он приобретает значимость (valeur ) в системе, т.е. когда он занимает определенное место в системе противопоставлений. Второе важной положение и этой теории идея произвольности, или немотивированности, языкового знака (имеется в виду, что между понятием и акустическим обликом обозначающего его слова нет никакой естественной связи, что доказывается самим фактом существования различных языков, по-разному называющих одни и те же вещи). Соссюр ввел в семиотику (которую он называл «семиологией» ) различение синхронии и диахронии, различение langue (языка как системы) и parole (речевой деятельности). Существенным и «лозунговым» на многие поколения явился тезис де Соссюра об автономном существовании языка: «единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя».

Чарльз Уильям Моррис (1901-1978 г.г.) включил семиотику в энциклопедию знаний в 1938. Признавая, что характерной чертой человеческого интеллекта является порождение знаков, Моррис говорит о том, что семиотика призвана решить задачу унификации наук. Он различает семиотику как совокупность знаков (и науку о них) и процесс, в котором нечто функционирует как знак, процесс семиозиса. Моррис вводит понятие метазнаков, т.е. знаков, сообщающих о знаках, и разъясняет тот факт, что знаки, указывающие на один и тот же объект, не обязательно имеют те же десигнаты (понятийные совокупности). Не все десигнаты связаны с реальными объектами (денотатами). Моррису принадлежит общепринятое теперь подразделение измерений семиозиса на отношение знаков к их объектам (семантика) , на отношение знаков к их пользователям, или интерпретаторам (прагматика) и на отношение знаков друг к другу (синтаксис).

Школы и направления семиотики во второй половине XX века можно определять по доминирующему объекту исследования, по территориальному признаку (часто объединяющему сторонников одного метода) и по теоретическому кредо исследователей одной школы. Можно говорить о следующих относительно автономных семиотических направлениях: французская школа семиотики и структурализма ; семиотическое направление Умберто Эко ; Тартусская семиотическая школа ; Московская семиотическая школа ; Польская семиотическая школа ; школа Рурского университета г. Бохума ; семиотические работы российских ученых, не объединенных в группы и направления.

Французская семиотическая школа представлена прежде всего именами Р. Барта, Ф. Солерса, Ю. Кристевой, Ц. Тодорова, Ж. Деррида, Ж. Фая и др., группировавшихся в 1960-е годы вокруг журнала «Tel Quel». Журнал этот был создан в 1960 Ф. Солерсом и его единомышленниками и сразу заявил о себе как основная трибуна французского литературного авангарда. Просуществовал до 1982, постепенно теряя влияние. Генезис школы определяется сложным сплавом воздействия со стороны теоретиков и практиков так называемого «нового романа» , влияния русских филологов - В.Я. Проппа, М.М. Бахтина , «формальной школы» русского литературоведения и мощной струи философско-психологического плана, представленной такими мыслителями, как Г. Башляр, Ж. Лакан, М. Фуко .

Особое место во французской семиотической школе занимает К. Леви-Строс.

Российское направление семиотики опиралось на большое число ярких и разнообразных предшественников: школу «русских формалистов» (Ю.Н.Тынянов, Б.М. Эйхенбаум, В.Б. Шкловский ), Московскийлингвистический кружок (Р.О. Якобсон, Г.О. Винокур, А.А. Реформатский и др.), С.О. Карцевского , школу психологов (Л.С. Выготский, А.Р. Лурия и др.), теоретические работы С.М. Эйзенштейна и т.д.

К началу 1960-х годов в Москве сформировалась группа исследователей, пришедших к семиотике разными путями: от структурной лингвистики и автоматического перевода, от компаративистики, общего языкознания. Часть из них стала сотрудниками сектора структурной типологии Института славяноведения Академии наук СССР, которым с 1960 по 1963 год руководил В.Н. Топоров , с 1963 по 1989 год - В.В. Иванов . Именно они стали идеологами той семиотической ветви, которая впоследствии получила имя Московской семиотической школы .

Вывод:

Подводя итог рассмотрению основных школ культурологии можно сделать следующий вывод:

Становление и развитие культурологии как комплексной науки представляет сложный процесс, в котором участвуют все культурологические школы, и каждая школа, основываясь на своих подходах и концепциях культуры, вносит свой вклад в формирование культурологии.

Литература:

1. Бердяев Н.А. Смысл истории/Н.А. Бердяев. М.: Наука, 1990 – 177 с.

2. Вебер М. избранные произведения/М. Вебер. М.: Прогресс, 2007. – 808 с.

3. Данилевский Н.Я. Россия и Европа/Н.Я. Данилевский. М., 2007 – 434 с.

4. Лотман Ю.М. Семисфера/Ю.М. Лотман. Спб.,: 2000. – 704 с.

5. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика/П.А. Сорокин. М.: Астрель, 2006 – 1176 с.

6. Тойнби А. Постижение истории/А. Тойнби. М.: Айрис-пресс, 2006 – 640 с.

7. Шпенглер О. Закат Европы/О. Шпенглер. М.: эксмо, 2007 – 800 с.

8. Ясперс К. Смысл и назначение истории/К. Ясперс. М.: Республика, 1994 – 527 с.

Введение 3

Краткая история Тартуско-Московской семиотической школы 4

Творческая биография Лотмана Ю.М. 7

Семиотика поведения и другие идеи Лотмана Ю.М. 10

Заключение 23

Список использованной литературы 25

Введение

Семиотика появилась в начале 20 в. и с самого начала представляла собой метанауку, особого рода надстройку над целым рядом наук, оперирующих понятием знака. Несмотря на формальную институционализацию семиотики (существуют семиотическая ассоциация, журналы, регулярно проводятся конференции и т.д.), статус ее как единой науки до сих пор остается дискуссионным. Так, интересы семиотики распространяются на человеческую коммуникацию (в том числе при помощи естественного языка), общение животных, информационные и социальные процессы, функционирование и развитие культуры, все виды искусства (включая художественную литературу), метаболизм и многое другое.

В 20 в. семиотика развивалась в очень разных направлениях. В американской семиотике объектом изучения стали различные невербальные символьные системы, например жесты или языки животных. В Европе, напротив, первоначально главенствовала традиция, восходящая к Соссюру. Семиотику развивали прежде всего лингвисты – Л.Ельмслев, С.О.Карцевский, Н.С.Трубецкой, Р.О.Якобсон и др. – и литературоведы – В.Я.Пропп, Ю.Н.Тынянов, Б.М.Эйхенбаум и др.

В СССР взаимодействовали два основных семиотических центра: в Москве (Вяч.Вс.Иванов, В.Н.Топоров, В.А.Успенский и др.) и Тарту (Ю.М.Лотман, Б.М.Гаспаров и др.). В то же время с большим основанием говорят о единой Московско-Тартуской (или Тартуско-Московской) школе семиотики, объединившей исследователей на основе как содержательных, так и организационных принципов.

В Тарту центром семиотики стала кафедра русской литературы, на которой работали М.Ю.Лотман, З.Г.Минц, И.А.Чернов и др. В 1964 здесь вышел первый сборник Трудов по знаковым системам , и в этом же году состоялась первая Летняя школа по вторичным знаковым системам, объединившая два центра, а также ученых из других городов. В течение десяти лет было проведено пять Летних школ. Школы в 1964, 1966 и 1968 прошли в Кяэрику на спортивной базе Тартуского университета, школы в 1970 и 1974 году – в Тарту, причем последняя официально называлась Всесоюзным симпозиумом по вторичным моделирующим системам. Значительно позднее – в 1986 – состоялась еще одна, последняя школа. Во второй Летней школе (1966) принимал участие Р.О.Якобсон.

В рамках Московско-Тартуской школы семиотики объединились две традиции: московская лингвистическая и ленинградская литературоведческая, поскольку именно к последней принадлежали Ю.М.Лотман и З.Г.Минц.

Краткая история.

Материалов об академическом "феномене" Тартуско-московской школы более чем достаточно. Непосредственно самой Тартуско-московской школе (ТМШ) посвящено как минимум три объемных монографии, а количество упоминаний и отсылок, так или иначе затрагивающих тему ТМШ, вообще не поддается никакому учёту. Наконец, сами за себя говорят 25 выпусков "Трудов по знаковым системам" (изданных при жизни Ю.М.Лотмана).

Временные границы Тартуско-московской школы (с её "классическим" составом участников) можно определить так: начало 60-х -- конец 70-х гг. (начало 80-х). Люди приходили в ТМШ разными путями и по-разному оттуда уходили. Объединяло их одно - неудовлетворенность существующей методологией науки (ангажированной марксизмом в понимании научных функционеров), поиск новых путей и возможностей, этическое неприятие конформизма позднесоветской академической жизни. Школа была не только поиском нового языка, она была еще и способом быть, тем "невидимым колледжем", чьим паролем был семиотический язык описания и внутренняя свобода.

Формально, ТМШ начинает свою историю в 1964-м году, когда в Кяэрику (спортивная база ТГУ неподалеку от Тарту) прошла организованная гуманитариями Тарту и Москвы "Первая семиотическая летняя школа".

Освоение структуралистcких методов у Ю.М.Лотмана и московских участников Тартуской школы, происходило параллельно и независимо друг от друга - у Лотмана в виде лекций по структуральной поэтике (1960-1962 гг.), изданных в 1964-м году, у московской секции - в виде симпозиума по структурному изучению знаковых систем (которому предшествовало открытие ряда отделений структурной и прикладной лингвистики в нескольких университетах), прошедшем в 1962 году под организацией Института славяноведения и Совета по кибернетике. Впрочем, годом “основания” структурализма в СССР следует считать 1956 год: «В тот год (1956, - И.В.), 24 сентября на филологическом факультете МГУ начал работать семинар «Некоторые применения математических исследования в языкознании» – первый семинар по математической лингвистике в СССР» .

Не будем останавливаться на описании того, какое место занимал Тарту в бывшем Советском Союзе, и как именно тартуский ментальный климат и общий настрой первых летних школ в Кяэрику повлиял на становление ТМШ. Об этом написанно много и даже, может быть, более чем достаточно. Если говорить о возникновении структурального метода и его распространении в СССР, то начало этому процессу положил симпозиум по структурному изучению знаковых систем, прошедший в 1962-м году под организацией Института славяноведения и Совета по кибернетике в Москве.

Вот как описывает первый период в становлении советской семиотики и Симпозиум по структурному изучению знаковых систем Б. А. Успенский в статье "К проблеме генезиса Тартуско - московской школы" : "Таким образом, симпозиум был в нашей науке явлением совершенно новым, и это привлекало к себе интерес. Здесь прозвучали доклады по семиотике языка, логической семиотике, машинному переводу, семиотике искусства, мифологии, описанию языка невербальных систем коммуникации (в частности таких, как дорожные сигналы, язык карточного гадания и т.д.), семиотике общения со слепоглухонемыми, семиотике ритуала. В симпозиуме приняли участие П. Г. Богатырёв, В. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, Л. Ф. Жегин, А. А. Зализняк и некоторые другие. К симпозиуму был выпущен небольшим тиражом сборник тезисов, где излагалась наша программа и формулировались основные положения каждого из докладов. Этим тезисам было суждено сыграть важную роль в распространении наших идей. Именно из этой книжечки о нас узнали как наши оппоненты, так и наши будущие сторонники и коллеги. < … > В Тартуском университете на кафедре русской литературы к этому времени сложился активный научный коллектив (фактическим создателем его был Б. Ф. Егоров, участниками – Ю. М. Лотман, З. Г. Минц, И. А. Чернов и группа студенческой молодежи), интересовавшийся методами анализа поэтического текста, а также исследованием идеологических моделей культуры. В 1960/61 учебном году Ю. М. Лотман начал читать курс лекций по структуральной поэтике. Чтение курса продолжилось в последующие годы, и в 1962 г. в печать была сдана книга "Лекции по структуральной поэтике", которая вышла в 1964 г. и стала первым выпуском "Трудов по знаковым системам".

Вскоре после московского симпозиума 1962 г. в Москву приехал И. Чернов и, вступив в контакт с его участниками, привёз в Тарту тезисы. Так эта книжечка тезисов попала в руки Ю. М. Лотмана (который не был участником симпозиума, но независимо пришёл к сходным проблемам). Он очень заинтересовался ею и, приехав в Москву, предложил сотрудничать на базе Тартуского университета. С этого времени (1964 г.) началось издание "Трудов по знаковым системам" <…> и проведение конференций. Конференции 1964, 1966, 1968 гг. проходили в Кяэрику, 1970 и 1974 гг. – в Тарту. Обстановка на конференциях была исключительно непринуждённой. Они сыграли большую роль в выработке единых взглядов, единой платформы, в сплочении разнородных идей в единое направление. Доклады естественно переходили в дискуссии, и основную роль играли не монологические, а именно диалогические формы. Что отличало эти собрания – это полное отсутствие какой бы то ни было организации. <…> Итак, тартуско-московская школа началась с деятельности московской группы и это определило её первоначальную направленность. Как уже говорилось, московские представители – профессиональные лингвисты, каждый со своей специальностью (Иванов - хеттолог, Топоров - балтист и индолог, Ревзин - германист, Лекомцев - специалист по вьетнамскому языку, Зализняк и я - слависты, хотя Зализняк может в равной мере считаться также индологом, семитологом). Однако всех нас объединяет интерес к структурной лингвистике, у каждого есть работы в этой области, и наши занятия семиотикой непосредственно восходят к занятиям структурной лингвистикой, представляя собой их естественное логическое продолжение. Это обстоятельство изначально определило наш подход и, я бы сказал, специфику нашего направления - то, что я предложил бы называть лингвистическим подходом к семиотике. <…> На первых порах эта связь со структурной лингвистикой, т.е. лингвистическая платформа наших штудий, очень ясно чувствовалась (я имею в виду 1960-е гг.). 1960 гг. - это период поисков, прежде всего - расширения объекта исследования, экстраполяции лингвистических методов на всё новые и новые объекты. В свою очередь, привлечение нового материала неизбежно оказывало влияние на наши методы, стимулируя в конечном итоге отрыв от чисто лингвистической методологии" .

Хронология школы:

1964 - 1-я летняя семиотическая школа в Кяэрику. Основание Тартуско-московской семиотической школы. Труды по знаковым системам становятся периодичным изданием (в рамках ученых записок ТГУ).

1966 - 2-я летняя школа.

1968 - 3-я летняя школа

1970 - 4-я летняя школа.

1974 - 5-я, "зимняя" школа (Всесоюзный симпозиум по вторичным моделирующим системам).

Период семиотического подъема в СССР, период "бури и натиска" закончился во-многом не из-за внутренних, объективных расхождений участников этого процесса, сколько по причине давления на школу извне. Часть членов ТМШ была вынуждена эмигрировать, выпуск "Трудов по знаковым системам" неоднократно задерживался, статьи участников ТМШ подвергались цензуре. Были, разумеется, и внутренние причины, способствовавшие угасанию импульса, заданного в начале 60-х. Это был отказ от несколько упрощенного взгляда на семиотику, как на создание некоторого глобального терминологического словаря культуры. Такой подход быстро показал свою утопичность и несостоятельность, и члены ТМШ перешли на новый этап понимания культурологии, где культура понималась не в механистичном аспекте, но в более сложном, органистичном. Во-многом трудности школы были вызваны и общим кризисом структуралистской методологии, который дал себя знать уже в 1970-е гг.

В России семиотика имеет давние корни и прочные позиции. Истории складывания семиотических подходов в русской науке посвящены целые исследования. Вершиной их развития была деятельность московско-тартуской семиотической школы.

Тартуско-московская (московско-тартуская) семиотическая школа - направление в семиотике и в советской гуманитарной науке в 1960-х-1980-х годах. Школа объединила учёных из Тарту (кафедра русской литературы Тартуского университета) и Москвы, а также Еревана, Риги, Вильнюса и других городов. В центре внимания семиотической школы были проблемы языка и культуры, представляющей собой систему, состоящую из "бинарных оппозиций" и содержащую некий "универсальный код". Школа отталкивалась от гегельянства (критика детерминизма и историцизма) и сближалась со структурализмом. К началу 1960-х годов в Москве сформировалась группа исследователей, пришедших к семиотике разными путями: от структурной лингвистики и машинного перевода (как, например, В.Ю. Розенцвейг), от компаративистики, общего языкознания. Часть из них стала сотрудниками сектора структурной типологии Института славяноведения Академии наук СССР, которым с 1960 по 1963 год руководил В.Н. Топоров, с 1963 по 1989 год - Вяч.Вс. Иванов. Именно они стали идеологами той семиотической ветви, которая впоследствии получила имя Московской семиотической школы. В эту группу вошли сотрудники сектора - А.А. Зализняк, И.И. Ревзин, Т.М. Николаева, Д.М. Сегал, Т.В. Цивьян и др. В 1962 этой группой был проведен Симпозиум по структурному изучению знаковых систем, на котором рассматривался не только естественный язык, но также семиотические аспекты искусства и литературы, семиотика невербальных знаков коммуникации, математические аспекты стиховедческого анализа и др. Однако последовавший вскоре разгром этого направления официальными властями заставил семиотиков Москвы с благодарностью принять идею Ю.М. Лотмана о проведении Первой школы по знаковым системам в Эстонии, в Тартуском университете и о публикации московских работ в серии ТГУ «Труды по знаковым системам». В Тарту центром семиотики стала кафедра русской литературы, на которой работали М.Ю. Лотман, З.Г. Минц, Б.Ф. Егоров, И.А. Чернов и др. В 1964 здесь вышел первый сборник Трудов по знаковым системам, и в этом же году состоялась первая Летняя школа по вторичным знаковым системам, объединившая два центра; самостоятельным направлением стала индология (Т.Я. Елизаренкова, А.М. Пятигорский, Л. Мялль, С.А. Серебряный и др.). В течение десяти лет было проведено пять Летних школ, причем пятая официально называлась Всесоюзным симпозиумом по вторичным моделирующим системам. Во второй Летней школе (1966) принимал участие Р.О. Якобсон. Значительно позднее - в 1986 - состоялась еще одна, последняя школа. В рамках Московско-Тартуской школы семиотики объединились две традиции: московская лингвистическая и ленинградская литературоведческая, поскольку именно к последней принадлежали Ю.М. Лотман и З.Г. Минц. В основе московской лингвистической традиции лежали методы структурной лингвистики, кибернетики и информатики. Для Ю.М. Лотмана ключевым стало понятие текста (прежде всего художественного), которое он распространил на описание культуры в целом. Хотя вначале группа московских исследователей занималась разными областями приложения семиотической теории, в дальнейшем ее интересы переключились в основном на семиотический анализ художественного текста и мифологии (Иванов, Топоров, Мелетинский, Неклюдов и др.). Две основных теоретических позиции - установка на билатеральность знака в художественном тексте, и понимание текста как особым образом структурированного пространства - дали возможность нового подхода к лингвистике текста, или структуре текста. В частности, было реконструировано особое ментальное пространство архетипического человека, характеризовавшееся неразличением художественного, исторического и интеллектуального (картина мира, формирующая модель мира). Такой способ видения мира был назван Вяч. Вс. Ивановым и В.Н. Топоровым «мифопоэтическим». Одним из главных результатов, достигнутых этой школой, следует считать работы по реконструкции так называемого «основного мифа» индоевропейцев. Особое место занимают работы Топорова по построению так называемого «гипертекста», надстроенного над совокупностью отдельных произведений (например «Петербургский текст» и др.). Сферу интересов Иванова составили исследования по асимметрии полушарий, по семиотике кино, семиотике культуры.

Основатели школы опиралась на труды русских формалистов (Ю. Н. Тынянов, В. Б. Шкловский, В. Я. Пропп).

С 1964 года проходили Летние школы по вторичным моделирующим системам (до 1970 года), выпускались «Труды по знаковым системам» (Sign Systems Studies), предпринимались попытки совместить математику и лингвистику. Некоторые исследователи подчеркивают эзотерический и закрытый характер тартуской школы. Основными темами представителей этого направления были бинарные оппозиции в культуре, ритуалы и архетипы.

В середине 1980-х годов московско-тартуская школа окончательно распадается.

Основные представители:

· Ю. М. Лотман

· А. М. Пятигорский

· Б. М. Гаспаров

· Вяч. Вс. Иванов

· В. Н. Топоров

· Б. А. Успенский

· В. А. Успенский

· А. К. Жолковский

· Ю. И. Левин

· М. Л. Гаспаров

· Ю. К. Щеглов

· И. И. Ревзин

· Ю. К. Лекомцев

· Е. В. Падучева

· С. Ю. Неклюдов

· П. Тороп

Направле ние в отеч. (русскоязычной) семиотике, лингвистике, лит-ведении, культурологии. На основании того, что в рамках данной школы осуществлялось применение структурно-семиотич. методов к анализу языков культуры и культурных текстов, ее принято относить к структурализму. Т.-м.ш. возникла в нач. 60-х гг. как следствие объединения двух исследоват. групп - преподавателей и студентов кафедры рус. лит-ры ун-та г. Тарту (Эстония) (Б.Ф. Егоров, Лотман, З.Г. Минц, А.И. Чернов и др.) и группы моск. лингвистов и филологов (Б.А. Успенский, В.Н. Топоров, Вяч. Вс. Иванов, Ю.К. Лекомцев и др.), возникшего как следствие общего исследоват. интереса к проблематике строения и функционирования знаковых систем в человеч. сооб-ве. Рез-том деятельности школы, вдохновителем к-рой был Лотман, стала организация регулярных конференций (летних школ) и издание сб. научных трудов по проблемам знаковых (“вторичных моделирующих” - внутр. термин Т.-м.ш.) систем.

Методически Т.-м.ш. опиралась на традиции советской структурной лингвистики (П.Г. Богатырев, Жирмунский, Пропп), а также на совр. зарубежные работы по структурно-семиотич. анализу (применение математич.

моделирования, стат. методов, элементов теории информации). Т.-м.ш. практически отказалась от методол. исследований, сосредоточившись на прикладных вопросах семиотич. анализа. Взяв за основу предложенный еще де Соссюром тезис о структурном единстве всех языков, представители Т.-м.ш. на уровне прикладных исследований попытались выявить структурные элементы и принципы их применения в локальных знаковых системах и группах текстов. При этом текст понимался как последовательность знаков, определенная нормами языка, и анализировался с позиций семиотики, а не семантики.

Если в 60-е гг. для Т.-м.ш. характерна работа со знаковым и текстовым (прежде всего лит.) материалом вербальных естеств. языков, то в последующие два десятилетия исследоват. акцент, во многом под влиянием зарубежного структурализма, постепенно смещается. Происходит экстраполяция структурно-семиотич. анализа на все более широкий круг знаковых систем (иконич., графич., образные системы). В поле зрения представителей Т.-м.ш. попадает культура, к-рая понимается как сфера коммуникации индивида с социумом, осуществляемой знаковыми средствами (“семиосфера”), т.е. как сфера языковая. Предметом исследования становится “семиотика культуры” - структурное описание знаковых средств культуры (прежде всего искусства). Однако попытки применить структурные методы к анализу искусства (кино, живописи и т.д.) показывают сложность, неоднозначность, а то и просто невозможность выделения структурных элементов и знаковых последовательностей в “текстах искусства”, что заставляет обратиться к анализу самой возможности выявления языковых отношений в искусстве; это выводит на еще более широкий контекст функционирования искусства в культуре, вопросы типологии культуры и т.п. (этот путь характерен для Лотмана - крупнейшего представителя Т.-м.ш.).

Исследование широкого культурного контекста подразумевало анализ динамич. процессов, для к-рого структурно-семиотич. методы были низкоэвристичны. В этих условиях приходилось либо отказываться от анализа динамики в пользу синхронного описания знаковых средств культуры, либо постепенно отказываться от структурного метода в пользу сравнительно-истор., сравнительно-типол., функционального, генетич. анализа.

Т.-м.ш. не ставила перед собой таких глобальных задач, как франц. структурализм, а потому методол. кризис, пережитый ею в 80-е гг., был менее глубоким и во многом объяснялся чисто социальными причинами (падение актуальности социально-значимого поведения ученых в условиях “застоя”). Социальные изменения рубежа 80-90-х гг. обусловили резкий всплеск научной активности школы, несмотря на отделение Эстонии и смерть Лотмана (28 окт. 1993).

Ныне осн. содержанием работ представителей Т.-м.ш. остается анализ локальных аспектов знаковой деятельности в культуре на прикладном уровне с позиций структурно-семиотич. анализа, а также постановка типологич. проблем знаковой деятельности в культуре (прежде всего русской) и общетипологич. проблем культуры на фундаментальном уровне (работы В.Н. Топорова, Б.А. Успенского и др.) с использованием элементов структурного анализа в сочетании с другими (прежде всего функциональным и диффузионным), принятыми в культурологии.

Т.-м.ш. стала ведущей (по существу - единственной) отеч. школой, разрабатывавшей проблематику структурного анализа в культуре, и продемонстрировала высокую эвристичность этого метода в изучении прикладных проблем знаковой деятельности и функционирования знаковых систем в культуре, оказав значит. влияние на облик совр. отеч. культурологии.

Лит.: Труды по знаковым системам. В. 1-25. Тарту, 1964-92; Лингвистич. семантика и семиотика. В. 1-11. Тарту, 1978-79; В честь 70-летия профессора Ю.М. Лотмана. Сб. ст. Тарту, 1992; Лотман Ю.М. Избр. статьи. Т. 1-3. Таллинн, 1992-93; Успенский Б.А. Избр. труды. Т. 1-2. М., 1994; Ю.М. Лотман и тартуско-моск. семиотич. школа. М., 1994; ShukmanA. Literature and Semiotics: A Study of the Writings ofYu.M. Lotman. Amst.; N.Y., 1977.