Главная » Жизненные ресурсы » На Западном фронте без перемен. Возвращение (сборник)

На Западном фронте без перемен. Возвращение (сборник)

Ремарк Эрих Мария .

На Западном фронте без перемен. Возвращение (сборник)

На Западном фронте без перемен

Эта книга не является ни обвинением, ни исповедью. Это только попытка рассказать о поколении, которое погубила война, о тех, кто стал ее жертвой, даже если спасся от снарядов.

I

Мы стоим в девяти километрах от передовой. Вчера нас сменили; сейчас наши желудки набиты фасолью с мясом, и все мы ходим сытые и довольные. Даже на ужин каждому досталось по полному котелку; сверх того мы получаем двойную порцию хлеба и колбасы, – словом, живем неплохо. Такого с нами давненько уже не случалось: наш кухонный бог со своей багровой, как помидор, лысиной сам предлагает нам поесть еще; он машет черпаком, зазывая проходящих, и отваливает им здоровенные порции. Он все никак не опорожнит свой «пищемет», и это приводит его в отчаяние. Тьяден и Мюллер раздобыли откуда-то несколько тазов и наполнили их до краев – про запас. Тьяден сделал это из обжорства, Мюллер – из осторожности. Куда девается все, что съедает Тьяден, – для всех нас загадка. Он все равно остается тощим, как селедка.

Но самое главное – курево тоже было выдано двойными порциями. На каждого по десять сигар, двадцать сигарет и по две плитки жевательного табаку. В общем, довольно прилично. На свой табак я выменял у Катчинского его сигареты, итого у меня теперь сорок штук. Один день протянуть можно.

А ведь, собственно говоря, все это нам вовсе не положено. На такую щедрость начальство не способно. Нам просто повезло.

Две недели назад нас отправили на передовую сменять другую часть. На нашем участке было довольно спокойно, поэтому ко дню нашего возвращения каптенармус получил довольствие по обычной раскладке и распорядился варить на роту в сто пятьдесят человек. Но как раз в последний день англичане вдруг подбросили свои тяжелые «мясорубки», пренеприятные штуковины, и так долго били из них по нашим окопам, что мы понесли тяжелые потери, и с передовой вернулось только восемьдесят человек.

Мы прибыли в тыл ночью и тотчас же растянулись на нарах, чтобы первым делом хорошенько выспаться; Катчинский прав: на войне было бы не так скверно, если бы только можно было побольше спать. На передовой ведь никогда толком не поспишь, а две недели тянутся долго.

Когда первые из нас стали выползать из бараков, был уже полдень. Через полчаса мы прихватили наши котелки и собрались у дорогого нашему сердцу «пищемета», от которого пахло чем-то наваристым и вкусным. Разумеется, первыми в очереди стояли те, у кого всегда самый большой аппетит: коротышка Альберт Кропп, самая светлая голова у нас в роте и, наверно, поэтому лишь недавно произведенный в ефрейторы; Мюллер Пятый, который до сих пор таскает с собой учебники и мечтает сдать льготные экзамены: под ураганным огнем зубрит он законы физики; Леер, который носит окладистую бороду и питает слабость к девицам из публичных домов для офицеров: он божится, что есть приказ по армии, обязывающий этих девиц носить шелковое белье, а перед приемом посетителей в чине капитана и выше – брать ванну; четвертый – это я, Пауль Боймер.

Всем четверым по девятнадцати лет, все четверо ушли на фронт из одного класса.

Сразу же за нами стоят наши друзья: Тьяден, слесарь, тщедушный юноша одних лет с нами, самый прожорливый солдат в роте – за еду он садится тонким и стройным, а, поев, встает пузатым, как насосавшийся клоп; Хайе Вестхус, тоже наш ровесник, рабочий-торфяник, который свободно может взять в руку буханку хлеба и спросить: «А ну-ка отгадайте, что у меня в кулаке?»; Детеринг, крестьянин, который думает только о своем хозяйстве и о своей жене; и, наконец, Станислав Катчинский, душа нашего отделения, человек с характером, умница и хитрюга, – ему сорок лет, у него землистое лицо, голубые глаза, покатые плечи и необыкновенный нюх насчет того, когда начнется обстрел, где можно разжиться съестным и как лучше всего укрыться от начальства.

Наше отделение возглавляло очередь, образовавшуюся у кухни. Мы стали проявлять нетерпение, так как ничего не подозревавший повар все еще чего-то ждал.

Наконец Катчинский крикнул ему:

– Ну, открывай же свою обжорку, Генрих! И так видно, что фасоль сварилась!

Повар сонно покачал головой:

– Пускай сначала все соберутся.

Тьяден ухмыльнулся:

– А мы все здесь!

Повар все еще ничего не заметил:

– Держи карман шире! Где же остальные?

– Они сегодня не у тебя на довольствии! Кто в лазарете, а кто и в земле!

Узнав о происшедшем, кухонный бог был сражен. Его даже пошатнуло:

– А я-то сварил на сто пятьдесят человек!

Кропп ткнул его кулаком в бок:

– Значит, мы хоть раз наедимся досыта. А ну давай, начинай раздачу!

В эту минуту Тьядена осенила внезапная мысль. Его острое, как мышиная мордочка, лицо так и засветилось, глаза лукаво сощурились, скулы заиграли, и он подошел поближе:

– Генрих, дружище, так, значит, ты и хлеба получил на сто пятьдесят человек?

Огорошенный повар рассеянно кивнул.

Тьяден схватил его за грудь:

– И колбасу тоже?

Повар опять кивнул своей багровой, как помидор, головой. У Тьядена отвисла челюсть:

– И табак?

– Ну да, все.

Тьяден обернулся к нам, лицо его сияло:

– Черт побери, вот это повезло! Ведь теперь все достанется нам! Это будет – обождите! – так и есть, ровно по две порции на нос!

Но тут Помидор снова ожил и заявил:

– Так дело не пойдет.

Теперь и мы тоже стряхнули с себя сон и протиснулись поближе.

– Эй ты, морковка, почему не выйдет? – спросил Катчинский.

– Да потому, что восемьдесят – это не сто пятьдесят!

– А вот мы тебе покажем, как это сделать, – проворчал Мюллер.

– Суп получите, так и быть, а хлеб и колбасу выдам только на восемьдесят, – продолжал упорствовать Помидор.

Катчинский вышел из себя:

– Послать бы тебя самого разок на передовую! Ты получил продукты не на восемьдесят человек, а на вторую роту, баста. И ты их выдашь! Вторая рота – это мы.

Мы взяли Помидора в оборот. Все его недолюбливали: уже не раз по его вине обед или ужин попадал к нам в окопы остывшим, с большим опозданием, так как при самом пустяковом огне он не решался подъехать со своим котлом поближе и нашим подносчикам пищи приходилось ползти гораздо дальше, чем их собратьям из других рот. Вот Бульке из первой роты, тот был куда лучше. Он хоть и был жирным, как хомяк, но уж если надо было, то тащил свою кухню почти до самой передовой.

Мы были настроены очень воинственно, и, наверно, дело дошло бы до драки, если бы на месте происшествия не появился командир роты. Узнав, о чем мы спорим, он сказал только:

– Да, вчера у нас были большие потери…

Затем он заглянул в котел:

– А фасоль, кажется, неплохая.

Помидор кивнул:

– Со смальцем и с говядиной.

Лейтенант посмотрел на нас. Он понял, о чем мы думаем. Он вообще многое понимал – ведь он сам вышел из нашей среды: в роту он пришел унтер-офицером. Он еще раз приподнял крышку котла и понюхал. Уходя, он сказал:

– Принесите и мне тарелочку. А порции раздать на всех. Зачем добру пропадать.

Физиономия Помидора приняла глупое выражение. Тьяден приплясывал вокруг него:

– Ничего, тебя от этого не убудет! Воображает, будто он ведает всей интендантской службой. А теперь начинай, старая крыса, да смотри не просчитайся!..

– Сгинь, висельник! – прошипел Помидор. Он готов был лопнуть от злости; все происшедшее не укладывалось в его голове, он не понимал, что творится на белом свете. И как будто желая показать, что теперь ему все едино, он сам роздал еще по полфунта искусственного меду на брата.

День сегодня и в самом деле выдался хороший. Даже почта пришла; почти каждый получил по нескольку писем и газет. Теперь мы не спеша бредем на луг за бараками. Кропп несет под мышкой круглую крышку от бочки с маргарином.

На правом краю луга выстроена большая солдатская уборная – добротно срубленное строение под крышей. Впрочем, она представляет интерес разве что для новобранцев, которые еще не научились из всего извлекать пользу. Для себя мы ищем кое-что получше. Дело в том, что на лугу там и сям стоят одиночные кабины, предназначенные для той же цели. Это четырехугольные ящики, опрятные, сплошь сколоченные из досок, закрытые со всех сторон, с великолепным, очень удобным сиденьем. Сбоку у них есть ручки, так что кабины можно переносить.

Мы сдвигаем три кабины вместе, ставим их в кружок и неторопливо рассаживаемся. Раньше чем через два часа мы со своих мест не поднимемся.

Я до сих пор помню, как стеснялись мы на первых порах, когда новобранцами жили в казармах и нам впервые пришлось пользоваться общей уборной. Дверей там нет, двадцать человек сидят рядком, как в трамвае. Их можно окинуть одним взглядом – ведь солдат всегда должен быть под наблюдением.

С тех пор мы научились преодолевать не только свою стыдливость, но и многое другое. Со временем мы привыкли еще и не к таким вещам.

Здесь, на свежем воздухе, это занятие доставляет нам истинное наслаждение. Не знаю, почему мы раньше стеснялись говорить об этих отправлениях – ведь они так же естественны, как еда и питье. Быть может, о них и не стоило бы особенно распространяться, если бы они не играли в нашей жизни столь существенную роль и если их естественность не была бы для нас в новинку – именно для нас, потому что для других она всегда была очевидной истиной.

Для солдата желудок и пищеварение составляют особую сферу, которая ему ближе, чем всем остальным людям. Его словарный запас на три четверти заимствован из этой сферы, и именно здесь солдат находит те краски, с помощью которых он умеет так сочно и самобытно выразить и величайшую радость, и глубочайшее возмущение. Ни на каком другом наречии нельзя выразиться более кратко и ясно. Когда мы вернемся домой, наши домашние и наши учителя будут здорово удивлены, но что поделаешь – здесь на этом языке говорят все.

Для нас все эти функции организма вновь приобрели свой невинный характер в силу того, что мы поневоле отправляем их публично. Более того: мы настолько отвыкли видеть в этом нечто зазорное, что возможность справить свои дела в уютной обстановке расценивается у нас, я бы сказал, так же высоко, как красиво проведенная комбинация в скате1
Скат – распространенная в Германии карточная игра. – Здесь и далее примеч. пер.

С верными шансами на выигрыш. Недаром в немецком языке возникло выражение «новости из отхожих мест», которым обозначают всякого рода болтовню; где же еще поболтать солдату, как не в этих уголках, которые заменяют ему его традиционное место за столиком в пивной?

Сейчас мы чувствуем себя лучше, чем в самом комфортабельном туалете с белыми кафельными стенками. Там может быть чисто – и только; здесь же просто хорошо.

Удивительно бездумные часы… Над нами синее небо. На горизонте повисли ярко освещенные желтые аэростаты и белые облачка – разрывы зенитных снарядов. Порой они взлетают высоким снопом – это зенитчики охотятся за аэропланом.

Приглушенный гул фронта доносится до нас лишь очень слабо, как далекая-далекая гроза. Стоит шмелю прожужжать, и гула этого уже совсем не слышно.

А вокруг нас расстилается цветущий луг. Колышутся нежные метелки трав, порхают капустницы; они плывут в мягком, теплом воздухе позднего лета; мы читаем письма и газеты и курим, мы снимаем фуражки и кладем их рядом с собой, ветер играет нашими волосами, он играет нашими словами и мыслями.

Три будки стоят среди пламенно-красных цветов полевого мака…

Мы кладем на колени крышку от бочки с маргарином. На ней удобно играть в скат. Кропп прихватил с собой карты. Каждый кон ската чередуется с партией в рамс. За такой игрой можно просидеть целую вечность.

От бараков к нам долетают звуки гармоники. Порой мы кладем карты и смотрим друг на друга. Тогда кто-нибудь говорит: «Эх, ребята…» или: «А ведь еще немного, и нам всем была бы крышка…» – и мы на минуту умолкаем. Мы отдаемся властному, загнанному внутрь чувству, каждый из нас ощущает его присутствие, слова тут не нужны. Как легко могло бы случиться, что сегодня нам уже не пришлось бы сидеть в этих кабинах, – ведь мы, черт побери, были на волосок от этого. И поэтому все вокруг воспринимается так остро и заново – алые маки и сытная еда, сигареты и летний ветерок.

Кропп спрашивает:

– Кеммериха кто-нибудь из вас видел с тех пор?

– Он в Сен-Жозефе, в лазарете, – говорю я.

– У него сквозное ранение бедра – верный шанс вернуться домой, – замечает Мюллер.

Мы решаем навестить Кеммериха сегодня после обеда.

Кропп вытаскивает какое-то письмо:

– Вам привет от Канторека.

Мы смеемся. Мюллер бросает окурок и говорит:

– Хотел бы я, чтобы он был здесь.

Канторек, строгий маленький человечек в сером сюртуке, с острым, как мышиная мордочка, личиком, был у нас классным наставником. Он был примерно такого же роста, что и унтер-офицер Химмельштос, «гроза Клостерберга». Кстати, как это ни странно, но всяческие беды и несчастья на этом свете очень часто исходят от людей маленького роста: у них гораздо более энергичный и неуживчивый характер, чем у людей высоких. Я всегда старался не попадать в часть, где ротами командуют офицеры невысокого роста: они всегда ужасно придираются.

На уроках гимнастики Канторек выступал перед нами с речами и в конце концов добился того, что наш класс, строем, под его командой, отправился в окружное военное управление, где мы записались добровольцами.

Помню как сейчас, как он смотрел на нас, поблескивая стеклышками своих очков, и спрашивал задушевным голосом: «Вы, конечно, тоже пойдете вместе со всеми, не так ли, друзья мои?»

У этих воспитателей всегда найдутся высокие чувства, ведь они носят их наготове в своем жилетном кармане и выдают по мере надобности поурочно. Но тогда мы об этом еще не задумывались.

Правда, один из нас все же колебался и не очень-то хотел идти вместе со всеми. Это был Йозеф Бем, толстый, добродушный парень. Но и он все-таки поддался уговорам, иначе он закрыл бы для себя все пути. Быть может, еще кое-кто думал, как он, но остаться в стороне тоже никому не улыбалось, – ведь в то время все, даже родители, так легко бросались словом «трус». Никто просто не представлял себе, какой оборот примет дело. В сущности, самыми умными оказались люди бедные и простые – они с первого же дня приняли войну как несчастье, тогда как все, кто жил получше, совсем потеряли голову от радости, хотя они-то как раз и могли бы куда скорее разобраться, к чему все это приведет.

Катчинский утверждает, что это все от образованности, от нее, мол, люди глупеют. А уж Кат слов на ветер не бросает.

И случилось так, что как раз Бем погиб одним из первых. Во время атаки он был ранен в лицо, и мы сочли его убитым. Взять его с собой мы не могли, так как нам пришлось поспешно отступить. Во второй половине дня мы вдруг услыхали его крик; он ползал перед окопами и звал на помощь. Во время боя он только потерял сознание. Слепой и обезумевший от боли, он уже не искал укрытия, и его подстрелили, прежде чем мы успели его подобрать.

Канторека в этом, конечно, не обвинишь – вменять ему в вину то, что он сделал, значило бы заходить очень далеко. Ведь Кантореков были тысячи, и все они были убеждены, что таким образом они творят благое дело, не очень утруждая при этом себя.

Но это именно и делает их в наших глазах банкротами.

Они должны были бы помочь нам, восемнадцатилетним, войти в пору зрелости, в мир труда, долга, культуры и прогресса, стать посредниками между нами и нашим будущим. Иногда мы подтрунивали над ними, могли порой подстроить им какую-нибудь шутку, но в глубине души мы им верили. Признавая их авторитет, мы мысленно связывали с этим понятием знание жизни и дальновидность. Но как только мы увидели первого убитого, это убеждение развеялось в прах. Мы поняли, что их поколение не так честно, как наше; их превосходство заключалось лишь в том, что они умели красиво говорить и обладали известной ловкостью. Первый же артиллерийский обстрел раскрыл перед нами наше заблуждение, и под этим огнем рухнуло то мировоззрение, которое они нам прививали.

Они все еще писали статьи и произносили речи, а мы уже видели лазареты и умирающих; они все еще твердили, что нет ничего выше, чем служение государству, а мы уже знали, что страх смерти сильнее. От этого никто из нас не стал ни бунтовщиком, ни дезертиром, ни трусом (они ведь так легко бросались этими словами): мы любили родину не меньше, чем они, и ни разу не дрогнули, идя в атаку; но теперь мы кое-что поняли, мы словно вдруг прозрели. И мы увидели, что от их мира ничего не осталось. Мы неожиданно очутились в ужасающем одиночестве, и выход из этого одиночества нам предстояло найти самим.

Прежде чем отправиться к Кеммериху, мы упаковываем его вещи: в пути они ему пригодятся.

Полевой лазарет переполнен; здесь, как всегда, пахнет карболкой, гноем и потом. Тот, кто жил в бараках, ко многому привык, но здесь и привычному человеку станет дурно. Мы расспрашиваем, как пройти к Кеммериху; он лежит в одной из палат и встречает нас слабой улыбкой, выражающей радость и беспомощное волнение. Пока он был без сознания, у него украли часы.

Мюллер осуждающе качает головой:

– Я ведь тебе говорил, такие хорошие часы нельзя брать с собой.

Мюллер не очень хорошо соображает и любит поспорить. Иначе он попридержал бы язык: ведь каждому видно, что Кеммериху уже не выйти из этой палаты. Найдутся ли его часы или нет – это абсолютно безразлично, в лучшем случае их пошлют его родным.

– Ну, как дела, Франц? – спрашивает Кропп.

Кеммерих опускает голову:

– В общем, ничего, только ужасные боли в ступне.

Мы смотрим на его одеяло. Его нога лежит под проволочным каркасом, одеяло вздувается над ним горбом. Я толкаю Мюллера в коленку, а то он, чего доброго, скажет Кеммериху о том, что нам рассказали во дворе санитары: у Кеммериха уже нет ступни – ему ампутировали ногу.

Вид у него ужасный, он изжелта-бледен, на лице проступило выражение отчужденности, те линии, которые так хорошо знакомы, потому что мы видели их уже сотни раз. Это даже не линии, это скорее знаки. Под кожей не чувствуется больше биения жизни: она отхлынула в дальние уголки тела, изнутри прокладывает себе путь смерть, глазами она уже завладела. Вот лежит Кеммерих, наш боевой товарищ, который еще так недавно вместе с нами жарил конину и лежал в воронке, – это еще он, и все-таки это уже не он; его образ расплылся и стал нечетким, как фотографическая пластинка, на которой сделаны два снимка. Даже голос у него какой-то пепельный.

Вспоминаю, как мы уезжали на фронт. Его мать, толстая, добродушная женщина, провожала его на вокзал. Она плакала беспрерывно, от этого лицо ее обмякло и распухло. Кеммерих стеснялся ее слез, никто вокруг не вел себя так несдержанно, как она, – казалось, весь ее жир растает от сырости. При этом она, как видно, хотела разжалобить меня – то и дело хватала меня за руку, умоляя, чтобы я присматривал на фронте за ее Францем. У него и в самом деле было совсем еще детское лицо и такие мягкие кости, что, потаскав на себе ранец в течение какого-нибудь месяца, он уже нажил себе плоскостопие. Но как прикажете присматривать за человеком, если он на фронте!

– Теперь ты сразу попадешь домой, – говорит Кропп, – а то бы тебе пришлось три-четыре месяца ждать отпуска.

Кеммерих кивает. Я не могу смотреть на его руки – они словно из воска. Под ногтями засела окопная грязь, у нее какой-то ядовитый иссиня-черный цвет. Мне вдруг приходит в голову, что эти ногти не перестанут расти и после того, как Кеммерих умрет, они будут расти еще долго-долго, как белые призрачные грибы в погребе. Я представляю себе эту картину: они свиваются штопором и все растут и растут, и вместе с ними растут волосы на гниющем черепе, как трава на тучной земле, совсем как трава… Неужели и вправду так бывает?..

Мюллер наклоняется за свертком:

– Мы принесли твои вещи, Франц.

Кеммерих делает знак рукой:

– Положите их под кровать.

Мюллер запихивает вещи под кровать. Кеммерих снова заводит разговор о часах. Как бы его успокоить, не вызывая у него подозрений!

Мюллер вылезает из-под кровати с парой летных ботинок. Это великолепные английские ботинки из мягкой желтой кожи, высокие, до колен, со шнуровкой доверху, мечта любого солдата. Их вид приводит Мюллера в восторг, он прикладывает их подошвы к подошвам своих неуклюжих ботинок и спрашивает:

– Так ты хочешь взять их с собой, Франц?

Мы все трое думаем сейчас одно и то же: даже если бы он выздоровел, он все равно смог бы носить только один ботинок, значит, они были бы ему ни к чему. А при нынешнем положении вещей просто ужасно обидно, что они останутся здесь, – ведь как только он умрет, их сразу же заберут себе санитары.

Мюллер спрашивает еще раз:

– А может, ты их оставишь у нас?

Кеммерих не хочет. Эти ботинки – самое лучшее, что у него есть.

– Мы могли бы их обменять на что-нибудь, – снова предлагает Мюллер, – здесь, на фронте, такая вещь всегда пригодится.

Но Кеммерих не поддается на уговоры.

Я наступаю Мюллеру на ногу; он с неохотой ставит чудесные ботинки под кровать.

Некоторое время мы еще продолжаем разговор, затем начинаем прощаться:

– Поправляйся, Франц!

Я обещаю ему зайти завтра еще раз. Мюллер тоже заговаривает об этом; он все время думает о ботинках и поэтому решил их караулить.

Кеммерих застонал. Его лихорадит. Мы выходим во двор, останавливаем там одного из санитаров и уговариваем его сделать Кеммериху укол.

Он отказывается:

– Если каждому давать морфий, нам придется изводить его бочками.

Повествование ведется от имени Пауля Боймера, немецкого юноши, который, с шестью своими одноклассниками, добровольцем пошел на войну. Это случилось под влиянием патриотических речей их учителя Канторека. Но уже попав в учебную часть, молодые люди поняли, что реальность отличается от школьных проповедей. Скудная еда, муштра с утра до вечера, и особенно издевательства капрала Химмельштоса, развеяли последние романтические представления о войне.

Начинается рассказ с того, что Паулю и его боевым товарищам несказанно повезло. Их вывели на отдых в тыл и дали двойной паек еды, сигарет и сухого пайка. Это «везение» объяснялось простым фактом. Рота стояла на спокойном участке, но в последние два дня противник решил произвести сильную артподготовку, и от 150 человек в роте осталось 80. А продовольствия было получено на всех, и повар наварил на всю роту. Такие маленькие сиюминутные радости солдаты на фронте научились ценить и пользоваться по полной.

Пауль со своим товарищем Мюллером навещают своего сослуживца Киммериха в госпитале. Они понимают, что раненому солдату долго не протянуть, и главной заботой Мюллера становятся ботинки Киммериха. Когда тот через несколько дней умирает, Пауль забирает ботинки и отдает Мюллеру. Этот момент характеризует отношения солдат на войне. Умершему уже ничем не помочь, а живому нужна удобная обувь. Солдаты на фронте живут простой жизнью и простыми мыслями. Если глубоко задуматься, то легко можно погибнуть или еще легче сойти с ума. Эта идея одна из основных в романе.

Далее следует описание боев и поведение солдат на передовой во время многодневного артиллерийского обстрела. Люди с трудом удерживают свой рассудок в подчинении, один молодой солдат сходит с ума. Но как только обстрел прекращается и противник идет в атаку, солдаты начинают действовать. Но действую они как автоматы, не думая и не размышляя. Отстреливаются, бросают гранаты, отходят, переходят в контратаку. И лишь вторгшись в чужие траншеи, немецкие солдаты проявляют смекалку. В поиске и собирании еды. Потому, что в 1918 году Германия уже испытывает голод. И даже солдаты на передовой недоедают.

Это проявляется в том, что получив отпуск и приехав домой, Пауль Боймер подкармливает больную мать, отца и сестру солдатским пайком.

В отпуске он идет проведать своего приятеля Миттельштедта, и обнаруживает, что их учитель Канторек попал в ополчение, и проходит обучение под его началом. Миттельштедт не упускает случае повеселить себя и своего друга муштрой ненавистного учителя. Но это единственная радость от отпуска.

С невеселыми мыслями Пауль возвращается на фронт. Здесь он узнает, что его боевых товарищей осталось еще меньше, в основном в окопах необстрелянные юнцы. В конце книги Боймер пытается вынести из-под обстрела своего лучшего друга Катчинского, раненного в ногу. Но донес мертвеца, осколок попал в голову. Самого Пауля Боймера убили в середине октября 1918 года. А 11 ноября на Западном фронте было объявлено перемирие и мировая бойня закончилась.

Книга Ремарка показывает всю бессмысленность и беспощадность войны, учит понимать, что войны ведутся за интересы тех, кто на них наживается.

Картинка или рисунок На западном фронте без перемен

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

Краткое содержание Художники Гаршин
В начале произведения повествователем является оптимистично настроенный инженер по фамилии Дедов, который прощается со своей профессией. Причиной такого события стала смерть его тети, оставившей в наследство некоторую часть имущества

1941 год. Начало Великой Отечественной войны. Страшное время для России. Паника охватывает жителей страны, армия не готова к внезапному нападению фашистских захватчиков. Глазами Ивана Петровича Синцова

Предлагаем ознакомиться с написанном в 1929 году, прочитать его краткое содержание. "На Западном фронте без перемен" - так называется интересующий нас роман. Автор произведения - Ремарк. Фото писателя представлено ниже.

Следующими событиями начинается краткое содержание. "На Западном фронте без перемен" повествует о разгаре Первой мировой войны. Германия воюет уже против России, Франции, Америки и Англии. Пауль Бойлер, рассказчик в произведении, знакомит со своими однополчанами. Это рыбаки, крестьяне, ремесленники, школьники различных возрастов.

Рота отдыхает после боя

О солдатах одной роты рассказывается в романе. Опустив подробности, мы составили краткое содержание. "На Западном фронте без перемен" - произведение, в котором описывается в основном рота, в состав которой входили главные герои - бывшие одноклассники. Она потеряла уже почти половину своего состава. Рота отдыхает в 9 км от передовой после встречи с орудиями англичан - "мясорубками". Солдатам достаются из-за потерь при пережитом обстреле двойные порции курева и еды. Они досыта курят, едят, отсыпаются и играют в карты. Пауль, Кропп и Мюллер направляются к своему раненому однокласснику. Эти солдаты оказались в одной роте вчетвером, уговоренные классным наставником Кантореком, его "задушевным голосом".

Как был убит Иозиф Бем

Иозеф Бем, герой произведения "На Западном фронте без перемен" (краткое содержание мы описываем), на войну идти не хотел, но, опасаясь отказом отрезать все пути для себя, записался, как и другие, добровольцем. Его убили одним из первых. Он не мог из-за полученных ранений в глаза отыскать укрытие. Солдат потерял ориентир и в конце концов был застрелен. Канторек, бывший наставник солдат, в письме Кроппу передает привет, называя товарищей "железными ребятами". Так множество Кантореков дурачат молодых людей.

Смерть Киммериха

Киммериха, другого своего одноклассника, товарищи нашли с ампутированной ногой в Мать его просила присматривать за ним Пауля, ведь Франц Киммерих - "совсем ребенок". Но как же осуществить это на передовой? Достаточно одного взгляда на Киммериха, чтобы понять, что этот солдат безнадежен. Пока он находился без сознания, у него кто-то украл любимые часы, полученные в подарок. Остались, правда, хорошие кожаные английские ботинки до колен, которые Францу больше не нужны. Киммерих умирает на глазах своих товарищей. Солдаты, подавленные этим, возвращаются с ботинками Франца в барак. С Кроппом по дороге случается истерика. Прочитав роман, по которому составлено краткое содержание ("На Западном фронте без перемен"), вы узнаете подробности этих и других событий.

Пополнение роты новобранцами

Придя в барак, солдаты видят, что случилось пополнение новобранцами. Живые заменили убитых. Один из новоприбывших рассказывает, что они питались одной лишь брюквой. Кат (добытчик Катчинский) кормит парня фасолью с мясом. Свой вариант того, как необходимо вести боевые действия, предлагает Кропп. Пусть сражаются генералы сами, а победивший свою страну объявит выигравшей войну. А то выходит, что сражаются за них другие, те, кому совсем не нужна война, кто ее не начинал.

Пополнившаяся новобранцами рота выходит на передовую на саперные работы. Учит новобранцев опытный Кат, один из главных героев романа "На Западном фронте без перемен" (краткое содержание лишь вкратце знакомит с ним читателей). Он объясняет новобранцам, как распознавать разрывы и выстрелы и хорониться от них. Он предполагает, прислушавшись к "гулу фронта", что им ночью "дадут прикурить".

Размышляя о поведении на передовой солдат, Пауль говорит, что они все связаны инстинктивно со своей землей. В нее хочется вжаться, когда над головой свистят снаряды. Земля представляется солдату надежной заступницей, он поверяет ей криком и стоном свою боль и страх, и она принимает их. Она - его мать, брат, единственный Друг.

Ночной обстрел

Как и думал Кат, обстрел был очень плотным. Раздаются хлопки взрывающихся химических снарядов. Металлические трещотки и гонги возвещают: "Газ, газ!" Одна надежда у солдат - на герметичность маски. Все воронки заполняет "мягкая медуза". Нужно выбираться наверх, но там ведется артобстрел.

Товарищи подсчитывают, сколько человек из их класса осталось в живых. 7 убитых, 1 находится в сумасшедшем доме, 4 ранены - всего 8. Передышка. Над свечкой прикрепляют крышку от ваксы. Туда сбрасывают вшей. Солдаты размышляют за этим занятием о том, чем бы занялся каждый из них, если бы не было войны. Бывший почтальон, а ныне главный истязатель ребят на учениях Химмельштос прибывает в часть. На него у каждого есть зуб, но товарищи не решили еще, как отомстить ему.

Бои продолжаются

Подготовка наступления далее описывается в романе "На Западном фронте без перемен". Ремарк рисует такую картину: пахнущие смолой гробы уложены в 2 яруса у школы. Трупные крысы развелись в окопах, и с ними не удается справиться. Невозможно доставить солдатам питание из-за обстрела. У одного из новобранцев припадок. Он хочет выскочить из блиндажа. Французы атакуют, и солдат оттесняют на запасной рубеж. После контратаки они возвращаются с трофеями, которые составляет выпивка и консервы. Ведутся непрерывные обстрелы с обеих сторон. В большую воронку укладывают убитых. Они лежат здесь уже в 3 слоя. Все живые отупели и обессилели. В окопе прячется Химмельштос. Пауль заставляет его атаковать.

Лишь 32 человека осталось от роты, состоявшей из 150 солдат. Их уводят в тыл дальше, чем прежде. Иронией сглаживают солдаты кошмары фронта. Это помогает спастись от помешательства.

Пауль отправляется домой

В канцелярии, куда вызвали Пауля, ему выдают проездные документы и отпускное свидетельство. Он рассматривает с волнением из окна своего вагона "пограничные столбы" юности. Вот, наконец, и его дом. Мать Пауля лежит больная. Демонстрировать чувства не принято в их семье, и слова матери "дорогой мой мальчик" о многом говорят. Отец хочет показать своим друзьям сына в мундире, однако Пауль не желает ни с кем говорить о войне. Солдат жаждет уединения и находит его за кружкой пива в тихих уголках местных ресторанчиков или в собственной комнате, где обстановка знакома ему до мелочей. Его зазывает в пивную учитель немецкого. Здесь патриотично настроенные преподаватели, знакомые Пауля, рассуждают браво о том, как "поколотить француза". Пауля угощают сигарами и пивом, при этом строят планы о том, как захватить Бельгию, большие территории России и угольные районы Франции. Пауль отправляется в казармы, где солдат муштровали 2 года назад. Миттельштед, его одноклассник, которого направили сюда из лазарета, сообщает новость о том, что Канторека взяли в ополченцы. По его же схеме муштрует классного наставника кадровый военный.

Пауль - главный герой произведения "На Западном фронте без перемен". Ремарк пишет о нем далее, что парень отправляется к матери Киммериха и говорит ей о мгновенной смерти ее сына от ранения в сердце. Женщина верит его убедительному рассказу.

Пауль делится сигаретами с русскими пленными

И вновь казармы, где муштровали солдат. Рядом находится большой лагерь, в котором содержатся русские военнопленные. Здесь на посту стоит Пауль. Глядя на всех этих людей с бородами апостолов и детскими лицами, солдат размышляет о том, кто их превратил в убийц и врагов. Он ломает свои сигареты и через сетку по половинке передает их русским. Каждый день они поют панихиды, хороня умерших. Все это подробно описывает в своем произведении Ремарк ("На Западном фронте без перемен"). Краткое содержание продолжается прибытием кайзера.

Приезд кайзера

Пауля снова направляют в его часть. Здесь он встречается со своими Их неделю гоняют по плацу. Солдатам по случаю прибытия столь важного лица выдают новую форму. Кайзер на них впечатления не производит. Вновь начинаются споры о том, кто является инициатором войн, для чего они нужны. Взять, например, французского работягу. Зачем же этому человеку воевать? Все это решают власти. К сожалению, мы не можем подробно останавливаться на авторских отступлениях, составляя краткое содержание рассказа "На Западном фронте без перемен".

Пауль убивает французского солдата

Ходят слухи о том, что их отправят сражаться в Россию, однако солдат посылают на передовую, в самое пекло. Ребята отправляются в разведку. Ночь, стрельба, ракеты. Пауль заблудился и не понимает, в какой стороне находятся их окопы. День он проводит в воронке, в грязи и воде, притворившись мертвым. Пауль потерял пистолет и на случай рукопашной готовит нож. Заблудившийся солдат-француз сваливается в его воронку. Пауль с ножом бросается на него. Когда наступает ночь, он возвращается в окопы. Пауль потрясен - впервые в своей жизни он убил человека, а ведь тот, в сущности, не сделал ему ничего. Это важный эпизод романа, и о нем непременно следует сообщить читателю, составляя краткое содержание. "На Западном фронте без перемен" (фрагменты его иногда выполняют важную смысловую функцию) - это произведение, которое нельзя до конца понять, не обратившись к деталям.

Пир во время чумы

Солдат направляют охранять склад продовольствия. Из их отделения в живых остались лишь 6 человек: Детерлинг, Леер, Тьяден, Мюллер, Альберт, Кат - все здесь. В деревне эти герои романа "На Западном фронте без перемен" Ремарка, в кратком содержании представленного в этой статье, обнаруживают надежный бетонированный подвал. Матрацы и даже дорогую кровать, выполненную из красного дерева, с перинами и кружевами приносят из домов сбежавших жителей. Кат и Пауль отправляются в разведку по этой деревне. Она находится под плотным обстрелом из В сарае они обнаруживают двух резвящихся поросят. Большое угощение предстоит. Склад полуразрушен, от обстрелов горит деревня. Теперь из него можно достать все что угодно. Проезжающие шоферы и охранники пользуются этим. Пир во время чумы.

Газеты сообщают: "На Западном фронте без перемен"

"Масленица" закончилась через месяц. Снова солдат отправляют на передовую. Обстреливают походную колонну. Пауль и Альберт попадают в монастырский лазарет Кельна. Отсюда непрестанно увозят умерших и снова привозят раненых. Альберту до самого верха ампутируют ногу. После выздоровления Пауль вновь на передовой. Безнадежно положение солдат. Французские, английские и американские полки наступают на уставших от сражений немцев. Осветительной ракетой убит Мюллер. Раненного в голень Ката из-под обстрела на спине выносит Пауль. Однако Ката во время перебежек ранит осколком в шею, и он все же умирает. Из всех ушедших на войну одноклассников Пауль один остался в живых. Везде говорят о том, что близится перемирие.

В октябре 1918 года убили Пауля. В это время было тихо, а военные сводки приходили следующие: "На Западном фронте без перемен". Краткое содержание по главам интересующего нас романа на этом завершается.

Солдаты ужинают в девяти километрах от передовой. Им выдают двойные порции еды и табака, так как после минувшей атаки с поля боя вернулось восемьдесят человек вместо ста пятидесяти. Впервые очередь перед «пищемётом» выстроилась ещё в обед, после ночного отдыха. В ней стояли главный герой – девятнадцатилетний Пауль Боймер с одноклассниками: ефрейтором Альбертом Кроппом, мечтающим сдать экзамены по физике – Мюллером Пятым и любителем девиц из публичных домов для офицеров – Леером. Вслед за ними располагались друзья – тщедушный слесарь Тьяден, рабочий-торфяник Хайе Вестхус, женатый крестьянин Детеринг, сорокалетний хитрюга Станислав Катчинский. Повар, которого за бардовую лысину солдаты прозвали Помидором, поначалу отказывался давать им двойную порцию, но был вынужден сдаться под воздействием командира роты.

После обеда солдаты получают письма и газеты. Они читают их в уборной, установленной на живописном лугу. Там же они играют в карты и болтают. Друзья получают письменный привет от своего бывшего классного наставника Канторека. Пауль вспоминает, как они под его влиянием записались в добровольцы. Единственный из учеников, не желающих идти на войну, - Иозеф Бем, был убит первым. Молодого человека ранили в лицо, он потерял сознание и его посчитали мёртвым. Когда Иозеф пришёл в себя на поле боя, ему уже никто не мог помочь.

Солдаты навещают в полевом лазарете Кеммериха. Врачи ампутировали ему ногу. Больной переживает из-за украденных часов и не подозревает, что скоро умрёт. Мюллер решает дождаться его смерти, чтобы взять высокие английские ботинки Кеммериха.

Пауль размышляет о том, как тяжело им, молодым, на войне. В отличие от людей в возрасте они не имеют жизненных привязанностей – у них нет ни профессии, ни жён, ни детей. Главный герой вспоминает, как провёл десять недель, обучаясь военному искусству: командир девятого отделения, унтер-офицер Химмельштос, заставлял солдат выполнять немыслимые команды до тех пор, пока у них не лопнуло терпение и они не вылили на него полные вёдра из уборной. Постоянная муштра сделали юношей безжалостными и чёрствыми, но именно эти качества пригодились им в окопах. Единственным же хорошим, что вынесли солдаты из войны, было чувство товарищества.

Кеммерих понимает, что уходит из жизни. Пауль пытается приободрить друга. Кеммерих просит отдать его ботинки Мюллеру. Через час он умирает.

В роту прибывает пополнение из старослужащих и совсем молодых. Катчинский делится с одним из новоприбывших фасолью и намекает, что в будущем он будет давать её только за сигары или табак. Друзья вспоминают казарменное время учёбы, следят за воздушным боем, размышляют о том, почему война сделала из простого почтальона Химмельштоса – живодёра. Тьяден приносит известие о том, что обсуждаемый унтер-офицер прибывает на фронт. Друзья подстерегают идущего из кабака Химмельштоса, накидывают на него постельник и избивают. На следующее утро герои уезжают на фронт.

На передовой солдат отправляют на сапёрные работы. На первую линию фронта они идут в тумане. Поле боя оказывается расцвечено французскими ракетами. После окончания работ солдаты дремлют и просыпаются, когда англичане начинают обстреливать их позиции. Молодой новобранец прячется подмышкой у Пауля и накладывает в штаны от страха. До солдат доносятся страшные крики раненых лошадей. Животных убивают после сбора пострадавших от обстрела людей.

В три часа утра солдаты уходят с передовой и попадают под шквальный огонь. Они прячутся на кладбище. Пауль заползает в воронку от снаряда и ищет укрытия за гробом. Англичане начинают газовую атаку. Снаряд поднимает в воздух гроб, который падает на руку одного из новобранцев. Пауль с Катчинским хотят убить молодого солдата, раненого в бедро, чтобы избавить его мучительной смерти, но не успевают этого сделать и отправляются за носилками.

В бараках солдаты мечтают о том, что они будут делать после окончания войны. Хайе хочет неделю провести в постели с женщиной. Возвращаться на торфяники солдат не намерен – он хотел бы быть унтер-офицером и остаться на сверхсрочную службу. Тьяден оскорбляет подошедшего к друзьям Химмельштоса. Когда соперники расходятся, солдаты продолжают мечтать о мирной жизни. Кропп считает, что в начале нужно остаться в живых. Пауль говорит, что ему бы хотелось сделать что-нибудь немыслимое. Тем временем Химмельштос поднимает на уши канцелярию и схватывается в словесной перепалке с Кроппом. Командир взвода, лейтенант Бертинк выписывает Тьядену и Кроппу сутки ареста.

Катчинский и Пауль воруют гусей в птичнике штаба одного из полков. В сарайчике они долго жарят одну из птиц. Часть жаркого солдаты относят арестованным товарищам.

Начинается наступление. Начальство готовит для бойцов... гробы. На фронт приходят крысы. Они покушаются на солдатский хлеб. Солдаты устраивают охоту на злобных тварей. Несколько дней бойцы ждут атаки. После ночного обстрела лица новобранцев зеленеют и их начинает рвать. Полоса огня на передовой такая плотная, что солдатам не могут доставить еду. Крысы спасаются бегством. Сидящие в блиндаже новобранцы начинают сходить с ума от страха. Когда обстрел заканчивается, французы идут в атаку. Немцы забрасывают их гранатами и отступают короткими перебежками. Затем начинает контратака. Немецкие солдаты доходят до французских позиций. Начальство решает вернуть их назад. Отступающие забирают с собой французскую тушёнку и масло.

Стоящий на посту Пауль вспоминает летний вечер в соборе, возвышающиеся над ручьём старые тополя. Солдат думает о том, что, вернувшись в родные места, он уже никогда не сможет ощутить в них ту любовь, которую испытывал раньше – война сделала его равнодушным ко всему.

День сменяется за днём, атака – контратакой. Перед окопами скапливаются тела убитых. Один из раненых несколько дней кричит в землю, но его никто не может найти. На передовой перед солдатами летают бабочки. Крысы больше их не беспокоят – они едят трупы. Основные потери приходятся на не умеющих воевать новобранцев.

При очередной атаке Пауль замечает Химмельштоса, который пытается отсидеться в окопе. Солдат ударами заставляет своего бывшего начальника выйти на поле боя.

Старые бойцы учат молодых искусству выживания. Хайе Вестхусу разрывает спину. С передовой возвращается тридцать два человека.

В тылу Химмельштос предлагает друзьям мировую. Он снабжает их едой из офицерской столовой, устраивает наряды на кухню. Пауль с Кроппом смотрят на афишу фронтового театра, где изображена прекрасная девушка в светлом платье и белых туфельках. Ночью Пауль, Кропп и Катчинский переправляются на другой берег реки к француженкам. Они приносят голодным женщинам хлеб и ливерную колбасу, а взамен получают любовь.

Паулю дают отпуск на семнадцать суток, затем он должен явиться на курсы в один из тыловых лагерей. Дома героя встречает старшая сестра Эрна. Пауль от волнения не может сдержать слёз. Свою мать он застаёт в постели. У неё – рак. Отец постоянно расспрашивает героя про войну. Учитель немецкого приглашает Пауля в кафе, где один из посетителей рассказывает парню, как надо воевать.

Пауль сидит в своей комнате, смотрит на книги и ждёт, когда к нему вернётся радостное ощущение юности. Устав от тщетных ожиданий, герой идёт в казармы навестить Миттельштедта. Последний командует ополченцем Кантореком, когда-то оставившим его на второй год.

Пауль делится своим пайком с родными – в тылу почти не осталось продуктов. Матери Кеммериха герой говорит, что её сын умер быстро, от выстрела в сердце. Ночь перед отъездом Пауль проводит вместе с матерью, которая никак не может отойти от кровати сына. Герой жалеет, что получил отпуск.

Рядом с военным лагерем находится лагерь русских военнопленных. Пауль сочувствует добродушным, страдающим кровавым поносом крестьянам. Он понимает, что немцы с русскими стали врагами по чьему-то приказу, который с тем же успехом мог превратить их в друзей. Перед отправкой на фронт Пауля навещает отец с сестрой. Мать героя кладут в больницу на операцию.

На фронте Пауль застаёт своих друзей живыми. Кайзер устраивает смотр войск. Солдаты обсуждают причины войны и приходят к выводу, что они находятся вне сферы жизни простых людей. Испытывающий из-за отпуска чувство неловкости Пауль вызывается пойти в разведку. Во время атаки он притворяется мёртвым, ранит попавшего в его воронку неприятельского солдата и спустя время помогает ему напиться и перевязать раны. В три часа француз умирает. Пауль осознаёт, что лишил жизни своего брата и обещает посылать деньги семье убитого им печатника Жерара Дюваля. Вечером герой прорывается к своим.

Солдаты охраняют деревню. В ней они находят поросёнка и офицерские запасы еды. Весь день они готовят и едят, всю ночь сидят со спущенными штанами перед блиндажом. Так проходит три недели. При отступлении Кроппа и Пауля ранят. У последнего из ноги достают осколок. Друзей отправляют домой санитарным поездом. По дороге у Кроппа поднимается температура. Пауль сходит с поезда вместе с ним. Друзья лежат в больнице католического монастыря. Местный врач ставит опыты по излечению плоскостопия на раненых солдатах. Кроппу ампутируют ногу. Пауль начинает ходить. К больному Левандовскому приезжает жена. Они занимаются любовью прямо в палате. Летом Пауля выписывают. После короткого отпуска он снова едет на фронт.

“Война не щадит никого”. Это так. Будь то защитник или агрессор, солдат или мирный житель - никто, заглянув в лицо смерти, прежним не останется. К ужасам войны никто не готов. Пожалуй, это и хотел сказать Эрих Ремарк, автор произведения “На Западном фронте без перемен”.

История романа

Вокруг этого произведения было много споров. Поэтому было бы правильным начать с истории рождения романа, прежде чем изложить краткое содержание. “На Западном фронте без перемен” Эрих Мария Ремарк написал, будучи участником тех страшных событий.

Он отправился на фронт в начале лета 1917 года. На передовой Ремарк провел несколько недель, в августе был ранен и до конца войны пробыл в госпитале. Но все время он вел переписку со своим другом Георгом Миддендорфом, который остался на позициях.

Ремарк просил сообщать как можно подробнее о жизни на фронте и не скрывал, что хочет написать книгу о войне. С этих событий начинается и краткое содержание (”На Западном фронте без перемен”). Фрагменты романа содержат жестокую, но реальную картину страшных испытаний, выпавших на долю солдат.

Война окончилась, но жизнь ни одного из них не вернулась в прежнее русло.

Рота отдыхает

В первой главе автор показывает реальную жизнь солдат - негероическую, ужасающую. Он подчеркивает, в какой степени жестокость войны меняет людей - теряются моральные устои, сбиваются ценности. Это поколение, которое погубила война, даже тех, кто спасся от снарядов. С таких слов начинается роман «На Западном фронте без перемен».

Отдохнувшие солдаты идут завтракать. Повар приготовил еды на всю роту - на 150 человек. Они хотят взять дополнительные порции своих павших товарищей. Главное же беспокойство повара - не выдать ничего сверх нормы. И только после горячего спора и вмешательства командира роты повар раздает всю еду.

Кеммерих, один из одноклассников Пауля, попал с раной бедра в госпиталь. Друзья идут в лазарет, где им сообщают, что парню ампутировали ногу. Мюллер, видя его крепкие английские ботинки, рассуждает о том, что одноногому они не нужны. Раненый корчится от невыносимой боли, и, в обмен на сигареты, друзья уговаривают одного из санитаров сделать их товарищу укол морфина. Вышли они оттуда с тяжелым сердцем.

Канторек, их преподаватель, который уговорил их пойти в армию, прислал им напыщенное письмо. Он называет их “железной молодежью”. Но парней уже не трогают слова о патриотизме. Они единодушно обвиняют классного наставника в том, что это он подверг их ужасам войны. Так заканчивается первая глава. Ее краткое содержание. «На западном фронте без перемен» по главам раскрывает характеры, чувства, стремления, мечты этих молодых парней, оказавшихся один на один с войной.

Смерть друга

Пауль вспоминает о своей жизни до войны. Будучи учеником, он писал стихи. Теперь он чувствует себя пустым и циничным. Все это ему кажется таким далеким. Довоенная жизнь - это неопределенные, нереальные мечты, не имеющие отношения к миру, созданному войной. Пауль чувствует себя совершенно отрезанным от человечества.

В школе их учили, что патриотизм требует подавления индивидуальности и личности. Взвод Пауля тренировал Химмельштос. Бывший почтальон был маленьким, коренастым человечком, который неустанно унижал своих новобранцев. Пауль и его друзья ненавидели Химмельштоса. Но теперь Пауль знает, что те унижения и дисциплина ужесточили их и, вероятно, помогли им выжить.

Кеммерих близок к смерти. Он опечален тем фактом, что никогда не станет главным лесничим, как мечтал. Пауль сидит рядом со своим другом, утешает и уверяет, что он поправится и вернется домой. Кеммерих говорит, что отдает свои сапоги Мюллеру. Ему становится плохо, и Пауль идет искать врача. Когда он возвращается, его друг уже мертв. Тело тут же убирают с кровати, чтобы освободить место.

Казалось бы, какими циничными словами окончилось второй главы краткое содержание. «На Западном фронте без перемен», с 4 главы романа, раскроет истинную сущность войны. Соприкоснувшись с ней однажды, человек не останется прежним. Война ожесточает, заставляет быть равнодушным, - к приказам, к крови, к смерти. Она никогда не оставит человека, а будет всегда с ним - в памяти, в теле, в душе.

Молодое пополнение

В роту прибывает группа новобранцев. Они на год моложе Пауля и его друзей, что заставляет их чувствовать себя седыми ветеранами. Еды и одеял не хватает. Пауль и его друзья вспоминают казармы, где они были новобранцами, с тоской. Унижения Химмельштоса кажутся идиллическими по сравнению с реальной войной. Парни вспоминают муштру в казармах, дискутируют по поводу войны.

Приходит Тьяден и взволнованно сообщает, что Химмельштос прибыл на фронт. Они вспоминают его издевательства и решают ему отомстить. Однажды ночью, когда он возвращался с паба, они накинули ему на голову постельное белье, сняли с него штаны и избили хлыстом, заглушая его крики подушкой. Ретировались так быстро, что Химмельштос никогда не узнал, кто были его обидчики.

Ночной обстрел

Роту отправляют ночью к передовой на саперные работы. Пауль размышляет, что для солдата земля приобретает новое значение на фронте: она его спасает. Здесь пробуждаются древние животные инстинкты, которые спасают многих людей, если повинуешься им без колебаний. На фронте у мужчин просыпается инстинкт зверя, рассуждает Пауль. Он понимает, насколько человек деградирует, выживая в нечеловеческих условиях. О чем ясно видно и из краткого содержания «На Западном фронте без перемен».

Глава 4 прольет свет на то, каково было молодым, необстрелянным мальчишкам оказаться на фронте. Во время обстрела рядом с Паулем лежит новобранец, прижимается к нему, словно ищет защиты. Когда выстрелы немного утихли, он с ужасом признался, что испражнился в штаны. Пауль объясняет мальчику, что многие солдаты сталкиваются с такой проблемой. Слышно мучительное ржание раненых лошадей, бьющихся в агонии. Солдаты добивают их, избавляя от мучений.

Обстрел начинается с новой силой. Пауль выполз из своего укрытия и видит, что тот самый мальчишка, который прижимался от страха к нему, тяжело ранен.

Ужасающая реальность

Пятая глава начинается с описания антисанитарных условий жизни на фронте. Солдаты сидят, раздетые по пояс, давят вшей и рассуждают, что будут делать после войны. Они подсчитали, что из двадцати человек из их класса, осталось только двенадцать. Семь мертвы, четверо ранены, а один сошел с ума. Они издевательски повторяют вопросы, которые Канторек задавал им в школе. Пауль не представляет, что будет делать после войны. Кропп приходит к выводу, что война уничтожила все. Они не могут верить ни во что, кроме войны.

Бои продолжаются

Роту отправляют на передовую. Путь их лежит через школу, вдоль фасада которой - новенькие гробы. Сотни гробов. Солдаты шутят по этому поводу. Но на передовой выясняется, что противник получил подкрепление. Настроение у всех подавленное. Ночь и день проходят в напряженном ожидании. Они сидят в окопах, по которым снуют омерзительные жирные крысы.

Солдату ничего не остается, кроме как ждать. Проходят дни, прежде чем земля начнет содрогаться от взрывов. От их окопа почти не осталось ничего. Испытание огнем - слишком сильное потрясение для новобранцев. Один из них разбушевался и попытался бежать. Очевидно, он сошел с ума. Солдаты связывают его, но другому новобранцу удается убежать.

Прошла еще одна ночь. Внезапно ближние разрывы смолкают. Враг начинает наступление. Немецкие солдаты отражают атаку и достигают позиций противника. Кругом крик и стоны раненых, изувеченные трупы. Паулю и его товарищам надо возвращаться. Но прежде чем сделать это, они с жадностью хватают банки тушенки и отмечают, что у врага гораздо лучше условия, чем у них.

Пауль вспоминает о прошлом. Эти воспоминания причиняют боль. Внезапно огонь с новой силой обрушился на их позиции. Жизни многих уносит химическая атака. Они умирают мучительной медленной смертью от удушья. Все выбегают из своих укрытий. Но Химмельштос, прячется в окопе и притворяется раненым. Пауль пытается выгнать его ударами и угрозами.

Вокруг взрывы, и кажется, что вся земля истекает кровью. На смену привозят новых солдат. Командир зовет их роту к машинам. Начинается перекличка. Из 150 человек остались тридцать два.

Прочитав краткое содержание «На Западном фронте без перемен», мы видим, что рота дважды несет огромные потери. Герои романа возвращаются в строй. Но страшнее всего другая война. Война с деградацией, с глупостью. Война с самим собой. А здесь победа не всегда на твоей стороне.

Пауль отправляется домой

Роту отправляют в тыл, где будет переформирование. Испытав ужас перед боями, Химмельштос пытается «реабилитироваться» - он получает хорошую пищу для солдат и легкую работу. Вдали от окопов они пытаются шутить. Но юмор становится слишком горьким и мрачным.

Пауль получает семнадцать дней отпуска. Через шесть недель он должен явиться в учебную часть, а потом на фронт. Он задается вопросом о том, сколько из его друзей останутся в живых за это время. Пауль приезжает в родной город и видит, что гражданское население голодает. Он узнает от сестры, что мать больна раком. Родные спрашивают у Пауля, как дела на фронте. Но у него не хватает слов, чтобы описать весь этот ужас.

Пауль сидит в своей спальне со своими книгами и картинами, пытаясь вернуть детские чувства и желания, но воспоминания - только тени. Его личность как солдата - единственное, что сейчас есть. Конец отпуска приближается, и Пауль посещает мать умершего друга Кеммериха. Она хочет знать, как он умер. Пауль лжет ей, что сын погиб без страданий и боли.

Мать сидит с Паулем в спальне всю последнюю ночь. Он притворяется спящим, но замечает, что у матери сильные боли. Он заставляет ее лечь в постель. Пауль возвращается в свою комнату, и от нахлынувших чувств, от безысходности сжимает железные прутья кровати и думает, что лучше бы он не приезжал. Стало только хуже. Сплошная боль - от жалости к матери, к себе, от осознания того, что этому ужасу нет конца.

Лагерь с военнопленными

Пауль прибывает в учебную часть. Рядом с их бараками расположен лагерь военнопленных. Русские заключенные украдкой обходят их бараки и роются в баках для отбросов. Пауль не может понять, что они там находят. Они голодают, но Пауль отмечает, что заключенные относятся друг к другу по-братски. Они находятся в таком жалком положении, что у Пауля нет причин ненавидеть их.

Пленные умирают каждый день. Русские хоронят по несколько человек. Пауль видит, в каких ужасных условиях они находятся, но отгоняет мысли о жалости, чтобы не потерять самообладание. Он делится с заключенными сигаретами. Один из них узнал, что Пауль играет на пианино, и стал играть на скрипке. Она звучит тонко и одиноко, и это еще больше нагоняет грусть.

Возвращение в строй

Пауль прибывает в расположение и находит своих друзей живыми и невредимыми. Он делится с ними продуктами, которые привез. В ожидании приезда кайзера солдат мучают строевыми учениями и работой. Им выдали новую одежду, которую после его отъезда сразу же отобрали.

Пауль вызывается добровольцем, чтобы собрать информацию о силах противника. Местность обстреливается из пулеметов. Над Паулем вспыхивает осветительная ракета, и он понимает, что должен лежать неподвижно. Раздались шаги, и на него навалилось чье-то тяжелое тело. Пауль молниеносно реагирует - наносит удар кинжалом.

Пауль не может смотреть, как умирает раненый им противник. Он подползает к нему, перевязывает раны и поит водой их фляжки. Через несколько часов тот умирает. Пауль находит у него в бумажнике письма, фото женщины и маленькой девочки. По документам он догадался, что это французский солдат.

Пауль разговаривает с мертвым солдатом и объясняет, что не хотел его убивать. Каждое прочитанное слово погружает Пауля в чувство вины и боли. Он переписывает адрес и решает отправить деньги его семье. Пауль обещает, если останется жив, то сделает все, чтобы это не повторилось никогда.

Трехнедельный пир

Пауль и его друзья охраняют продовольственный склад в заброшенной деревне. Они решили использовать это время с удовольствием. Устлали пол в землянке матрасами из заброшенных домов. Раздобыли яйца и свежее масло. Поймали двух, чудом уцелевших, поросят. На полях нашли картошку, морковь, молодой горошек. И устроили себе пир.

Сытая жизнь длилась три недели. После чего их эвакуировали в соседнюю деревню. Противник начал обстрел, Кропп и Пауль ранены. Их подбирает санитарная повозка, в которой полно раненых. В лазарете их оперируют и отправляют поездом в госпиталь.

Одна из сестер милосердия с трудом уговорила Пауля лечь на белоснежные простыни. Он еще не готов вернуться в лоно цивилизации. Из-за грязной одежды и вшей ему неуютно здесь. Одноклассников отправляют в католический госпиталь.

Ежедневно в больнице умирают солдаты. Кроппу ампутируют полностью ногу. Он говорит, что застрелится. Пауль думает, что больница - лучшее место, чтобы узнать, что такое война. Он задается вопросом о том, что ждет его поколение после войны.

Пауль получает отпуск, чтобы долечиться дома. Уезжать на фронт и расставаться с матерью еще сложнее, чем в первый раз. Она еще слабее, чем раньше. Таково десятой главы краткое содержание. «На Западном фронте без перемен» - история, охватывающая не только военные действия, поведение героев на поле боя.

Роман раскрывает, как, сталкиваясь каждый день со смертью, жесткостью, Пауль начинает чувствовать себя неуютно в мирной жизни. Он мечется, пытается дома, рядом с родными найти душевный покой. Но ничего не выходит. В глубине души он понимает, что ему его уже никогда не найти.

Страшные потери

Война бушует, но немецкая армия заметно слабеет. Пауль перестал считать дни и недели, которые походят в боях. Довоенные годы «уже недействительны», поскольку они перестали что-либо значить. Жизнь солдата - это постоянное избегание смерти. Они сводят тебя к уровню бездумных животных, потому что инстинкт - лучшее оружие против неумолимой смертельной опасности. Это помогает им выжить.

Весна. Кормят плохо. Солдаты отощали и изголодались. Детеринг принес цветущую вишневую ветку и вспомнил дом. Вскоре он дезертирует. Его хватились на поверке, поймали. Больше о нем никто ничего не слышал.

Мюллер убит. Леера ранило в бедро, он истекает кровью. Бертинг ранен в грудь, Кат - в голень. Пауль тащит на себе раненого Ката, они разговаривают. Обессиленный Пауль останавливается. Подходят санитары и говорят, что Кат мертв. Пауль не заметил, что его товарища ранило в голову. Больше Пауль ничего не помнит.

Поражение неизбежно

Осень. 1918 год. Пауль - единственный из своих одноклассников, кто остался жив. Кровопролитные бои продолжаются. К противнику присоединяются Соединенные Штаты. Все понимают, что поражение Германии неизбежно.

После отравления газом Пауль отдыхает две недели. Он сидит под деревом и представляет, как вернется домой. Ему становится страшно. Он думает о том, что все они вернутся как живые трупы. Оболочки людей, опустошенные внутри, уставшие, растерявшие надежды. Паулю тяжело вынести эту мысль. Он чувствует, что его собственная жизнь была безвозвратно уничтожена.

Пауль был убит в октябре. В необычайно тихий мирный день. Когда его перевернули, его лицо было спокойным, как будто говорило, что он рад, что все именно так закончилось. В это время передавали сводку с передовой: «На Западном фронте без перемен».

Значение романа

Первая мировая война внесла коррективы в мировую политику, стала катализатором революции и распадом империй. Эти изменения отразились на жизни каждого. О войне, страданиях, дружбе - именно об этом хотел сказать автор. Это ясно показывает и краткое содержание.

“На Западном фронте без перемен” Ремарк написал в 1929 году. Следующие за Первой мировой войны были более кровавыми и жестокими. Поэтому тема, поднятая Ремарком в романе, нашла продолжение и в последующих его книгах, и в произведениях других писателей.

Бесспорно, этот роман является грандиозным событием на арене мировой литературы XX века. Это произведение зародило споры не только о литературных достоинствах, но и вызвало огромный политический резонанс.

Роман входит в сотню книг, обязательных к прочтению. Произведение требует к себе не только эмоционального отношения, но и философского. Об этом говорят стиль и манера повествования, слог автора и краткое содержание. “На Западном фронте без перемен”, как свидетельствуют некоторые источники, по количеству тиражей и читаемости уступает только Библии.

Напечатать